Цитаты и афоризмы на любую тему — Фразочка.ру
С посветлевшим лицом показав на дома, между которыми мы как раз громыхали, он поинтересовался: что я чувствую сейчас, вернувшись домой и увидев город, из которого пришлось уехать? «Ненависть», – ответил я. Он умолк, но вскоре высказал замечание, что, к сожалению, может понять мои чувства. Вообще-то, по его мнению, «в данной ситуации» и у ненависти есть своё место, своя роль, «даже своя польза»; и добавил: он прекрасно знает, кого именно я ненавижу. «Всех», – сказал я.
8. Увидел, что единственная группа людей, которая держалась хоть чуть-чуть по-человечески в голоде и надругательствах, — это религиозники-сектанты — почти все и большая часть попов.
Ведь даже там, у подножия труб крематориев, было, в перерывах между муками, что-то похожее на счастье. Все спрашивают меня о трудностях, об «ужасах»; а мне больше всего запомнятся именно эти, счастливые переживания. Да, об этом, о счастье концлагерей, надо бы мне рассказать в следующий раз, когда меня спросят.
Если спросят. И если я сам не забуду.
Они отняли у тебя детство, а ты помогаешь отнимать у них жизнь.
— Мы стараемся выжить, чтобы отомстить.
— Вы стараетесь просто выжить.
Убежать из лагеря невозможно — вас предупреждали, господа евреи. Пусть каждый знает — беглецы погибнут, а невинные поплатятся жизнью за них. Так было и так будет всегда.
— Соглашайтесь на любую работу.
— Зачем?
— Останетесь жить.
Только свечи и мыло были германского происхождения. Чем-то и мыло и свечи были похожи — какой-то призрачной прозрачностью. Англичане не могли знать, что и свечи и мыло были сделаны из жира уничтоженных евреев, и цыган, и бродяг, и коммунистов, и всяких других врагов, фашистского государства.
Такие дела.
Воля — это некая удивительно прекрасная страна или планета, где каждый из заключённых жил когда-то. Они рассказывают друг другу про неё, вспоминают. Лёжа долгие часы без сна, они вызывают прошлое и, заново переживая его, ведут воображаемые разговоры с людьми, которые остались там; просят дождаться их возвращения. Каждый носит в своём сердце эту утерянную страну. Каждый в своей светлой лаборатории мысли перебирает некогда пережитые им события. И они, эти события, овеянные сиянием, кажутся более прекрасными, чем были когда-то, и настолько непохожими на всё окружающее, что при одной мысли о возвращении на волю замирает сердце. Нет, трудно поверить, что сбудется когда-либо мечта—тоска по далёкой планете. Когда ночью над бараками склоняются Орион, Большая Медведица, Полярная звезда и другие звёзды, когда тишину спящего лагеря прорезает свисток паровоза — долгий, протяжный, убегающий вдаль, — глаза ищут среди звезд ту, утерянную планету. И, пожалуй, можно бы поверить, что это всего лишь человеческая фантазия создала сказку о том, что где-то цветут деревья, звенят трамваи, смеются дети и люди плачут от боли.