Цитаты и афоризмы на любую тему — Фразочка.ру
Август щекочет в горле, сулит тревогами.
Как-то не умирается, пока ждешь
Тщетно, зачем-то, кого-то и долго так…
Знаю: придет сентябрь, и ты придешь.
Небо глотает солнце с больными стонами.Город, как галерея печальных лиц.
Кожа в ледовой корке цветет бутонами.
Ласточки камнем в землю с чужих ресниц.
Лица облезут, знаешь, и станут белыми.
Будут ничем к теперешнему стыду.
Мы и без них останемся полуцелыми,
Забитыми насмерть в выбеленном углу.
За все, что не сказано быть бы давно распятыми
Средь площадей разрушенных городов.
Все имена остаются в душе стигматами.
И мне тебя мало, даже когда взахлеб.
Больше не будем спорить про облака.
Скажешь: «Похоже на птицу», значит похоже.
Не важно, что это скорее разжавшаяся рука
Вокруг пальца мотает дороги уставших прохожих.
Больше теперь не захочется обнимать
Так же, как тот воротник твоей синей рубашки.
И никого не придется теперь целовать,
Кроме заполненной чаем фарфоровой чашки.
Руки бинтуют шею уже не тебе.
Шаги по бордюру все чаще, да так неуклюже…
Тихо стою в одиночку промеж этажей.
Где ты и с кем, когда мне сейчас /до смерти/ нужен?
Кстати, когда разобьешься в стотысячный раз,
Заново можешь, пожалуй, не соединяться.
Вдребезги. В крошки. Всем вечно «сейчас не до нас»,
Можно разбиться и заново не собираться.
С пальцев стряхнешь согревающий ламповый звук.
Знаешь, ведь ты никогда никому б не поверил:
Из пункта «ты» я иду теперь строго на юг.
Из пункта «я» ты идешь теперь строго на север.
Не важно, что утром
в июле звонить
Больше некому.
Как слабость порола
Нам глотки, свербя
Меж костей?
И люди менялись
Людьми между
Важными сделками.Ты знаешь, мойГолос, по-моему,
Больше ничей.
А мысли забиты
Под край «не забыть»
И дилеммами.
И, знаешь, мне,
Кажется, больше
Уже не нужны
Ни строчки про нас,
Ни подруги с больными
Проблемами,
Которые, кстати,
По сути, не очень
Страшны.
Инструкция к людям
С глазами «атлантика»
Не прилагается:
Безудержно глупаяЛичность с остатками
Сил.
И кто-то кого-то
Неистово добивается,
А кто-то кого-то
В конец, понимаешь,
Добил.
Камнями в спину завсегдатое «ага».
Au revoir, июнь пожмет мне руки.
Я не смогла. Смогла. Смогла. Смогла
Перекричать межреберные стуки.
На завтрак чай, привыкший остывать,
И чье-то сладкобьющееся сердце.
На ужин твой «привет» со вкусом перца.
Прости, но я, по-моему, сдаюсь.
Ни кнопки /вкл/, ни нужного мне /выкл/.
Холодным чаем в горле остаюсь,
Мой таймер две последние оттикал.
Наивных дур дрожащие глаза
Ведут тебя до самого подъезда.
Натянуты до пальцев рукава,
Висим на нитках бязевых над бездной.
А я уже не плачу, mon ami.
И руки наши больше не срастутся.
Не понимала никогда, увы,
Зачем так глупо люди расстаются.
В полостях поперечных полос
Закричать теперь: «Слышишь, хватит!»
И звенеть, как неслышный голос
В изголовье твоей кровати.
Мы походу с тобой не люди,
И от нас уже жизнь устала.Ты покруче, пожалуй, будешь
Завсегдатого герфонала.
Меня мама учила верить.
До конца, но не очень часто
Закрывать за собою двери.
Только счастлив будь. Слышишь? Счастлив.
Наши души на верхней полке
У меня уже нету силы.
Вслух сказать, что так сверлит бронхи
Меня мама не научила.
Горе-дочь не умрет со скуки.
И еще, мама, знаешь, кстати,
Привяжи мне бинтами руки
К изголовью моей кровати.
Не хочу расцарапать плечи –
У меня же без лямок платье.
Так что, мама, вяжи смелее,
Только так, чтобы не достать мне.
«я пойду», — говорит, закупорит свой слух хэви металом.
«я пойду», — говорит, и соврет еще тщетно: «до скорого».
И на помощь позвать уже, знаете, вроде бы некого,
Обожаю души его полуразбитое зеркало.
Опечатаем губы и сверху надпишем «поломано».
Тихо улицы мокнут, такие как мы – опустевшие,
Я сама в себе месяцев восемь, наверно, отсутствую.
Под подошвы прохожим я брошу свое отболевшее,
И другому такому же тихо скажу: «Ну, разрежь меня,
Я уже ни черта, ни_черта, понимаешь, не чувствую…»
В уши иголкам вплетаем чуть видные нити.
Измотаны. Выжжены до однократных нулей.
И плевать, если честно, что ты не со мной, а с ней,
Шагая по ребрам отключенных батарей.
Позже с тобою на «Вы». Не прости, а простите.
Слушай, прокуренный майским не/западным ветром,
Хватит ломать километры забытых вершин.
Навстречу бежать водопаду ночных машин,
Не знаю зачем, но мы, правда, уже спешим
В мечтами твоими/моими затертое гетто.
Число килограммов тоски уже тысяче кратно.
Ты думаешь, ночью стихи не давали мне спать?
Мы просто с тобою привыкли друг в друга стрелять.
И снова в 3:40 с подушки неслышно привстать
И сказать «ну а ты как хотела, дурная?», и лечь обратно.
И все-таки, знаешь, сбегу в это чертово гетто,
Там нету счастливых знакомых и нету тебя.
Там вечно вплетается в волосы снег декабря,
Мне так и сказали – там место таких же, как я.
Там_нету_тебя, опостывшего «кто-то» и «где-то».
Стоим по щиколотку в соленом море.
В плечах знобит.
И горизонт как-то криво скроен,
И не болит.
И ветер кожу грызет зубами-
Как будто псих.
От сих до сих.
Хватай за жабры своих «прохожих»
И резко вниз.
Синдром Монро на прозрачной коже
Давно завис.
Шлифует тело и щиплет пальцы
Морская соль.
И нам бы тут навсегда остаться.
У нас ноль : ноль.
Такой души покаянной нету
Уже нигде.
Да и моя уже, знаешь, где-то
Давно в воде.
И говорила, присев напротив —
Смешной акцент.
Я помню, красить любила ногти
Под цвет «абсент».
Теперь, наверно, костями бьется
О русла рек.
Полмира в розницу продается.
Возьмите чек.
Просто есть люди, с которыми нам не сбыться,
Все наши «буду», испорченные снова…
Я вчера видела, как умирают птицы.
Видела, как октябрь вступил в права.
Чувствуешь, фонари на осколки в горле?
Это не першь, не простуда – больная грусть.
Я никогда ничего не скажу тебе кроме
Того, в чем признаться себе до конца боюсь.
Знаешь, по-моему, я до конца испита.
И никого в этом более не виня,
Робко рисуешь линиями графита
На память себе поперечный разрез меня.
Просто есть люди, с которыми нам не сбыться.
Просто есть люди, которыми нам не быть.
Просто в конец замерзает под левой мышцей.
Мне не понять/не выбросить/ не забыть.
Всё это, знаешь, сахаром будет к чаю.
Приторно. Я не в силах его глотать.
Я не железная. Я по тебе скучаю
И смысла не вижу этого отрицать.
Стрелки бездарно щелкнули. Вышло время.
Мокрыми воскресеньями октября
Мы зачеркнули каждое двадцать первое
На прошлогодних скулах календаря.