— Вот мы берем простейшую вещь — старый ржавый гвоздь. Глядим на него. И думаем — что это? — Гвоздь, —…

— Вот мы берем простейшую вещь — старый ржавый гвоздь. Глядим на него. И думаем — что это?

— Гвоздь, — пожал я плечами. — Что тут думать?

— А о чем идет речь? Об этом кусочке металла? Или о восприятии, которое ты испытываешь? Или о том, что гвоздь и есть это восприятие? Или о том, что это восприятие и есть гвоздь? Другими словами, идет ли речь о том, что гвоздь отражается в нашем сознании, или о том, что мы проецируем слово «гвоздь» на окружающий мир, чтобы выделить ту совокупность его элементов, которую договорились обозначать этим звуком? Или, может быть, ты говоришь о темной и страшной вере некоторых людей в то, что некий гвоздь существует сам по себе вне границ чьего-либо сознания?