Цитаты и афоризмы на любую тему — Фразочка.ру

— Что вы называете «комплексом Бродского»?

— Это ясное осознание того, что вы — современник великого поэта второй половины ХХ века. Вы ходили с ним по одним улицам, вы легко могли его встретить, он еще вчера был здесь, умнейший человек и гениальный поэт. Ему досталось столько славы, сколько не имели ни Ахматова, ни Мандельштам, ни Цветаева. И в России, и в Америке, и в Европе — везде. Он застилает горизонт. Его не обойти. Ему надо либо подчиниться и подражать, либо отринуть его, либо впитать в себя и избавиться от него с благодарностью. Последнее могут единицы. Чаще можно встретить первых или вторых. Это и есть комплекс Бродского.

— Вы назвали свою недавнюю книгу о Бродском «From Russian with love» («Из русского с любовью»). Расскажите, откуда появилось это название и как оно связано с содержанием книги.

— Когда я впервые увидел Бродского — на фестивале в «Куин Элизабет Холл» — у меня был экземпляр «Остановки в пустыне», который я попросил подписать. Он написал «From Russian with love», явно имея в виду фильм о Джеймсе Бонде. Но вместо «Russia» он написал «Russian» — должно быть, намеренно, зная Иосифа, — что подсказало мне маршрут некоего литературного путешествия — из русского в английский, — которое я неизбежно соединил с занятием литературным переводом, что стало лейтмотивом нашей с Иосифом дружбы.

— Вы однажды сказали, что к иронии прибегают из трусости. Надо смотреть на вещи прямо. Не могли бы вы пояснить?

— Ирония — вещь обманчивая. Когда с насмешкой или иронией говоришь о ситуации, в которой находишься, то кажется, что не поддаешься обстоятельствам. Но это не так. Ирония не дает уйти от проблемы или подняться над ней. Она продолжает удерживать нас в тех же рамках. Хоть и отпускаешь шутки по поводу чего-либо отвратительного, все равно продолжаешь оставаться его пленником. Если видишь проблему, надо с ней бороться. Одной лишь иронией никогда не победишь. Ирония — порождение психологического уровня сознания. Есть разные уровни: биологический, политический, философский, религиозный, трансцендентный. Жизнь — трагическая штука, так что иронии тут недостаточно.

— В 1994 году Иосиф сам был очень близок к смерти. Каково было его отношение к смерти?

— При всём сочувствии к другим, особенно к его старым друзьям и любимой молодой семье, мне кажется, что для самого Иосифа смерть не была чем-то особенным, она могла наступить в любой день. Его телефонный звонок мне в последнюю неделю был таким же насыщенным, как и каждая минута его жизни. Даже в тот момент физической слабости он отмахивался от врачей, будто от назойливых сантехников, и жадно говорил о Тоскане, о Маунт-Холиоке, о фугах Баха, о том, как писать о музыке — мысли сыпались, словно искры. В нашей памяти всегда будет жить именно этот образ его творческой энергии, его преданности и великодушия.