Цитаты и афоризмы на любую тему — Фразочка.ру

География — это место. История — это время. Наука и культура — это заполнение места и времени.

География говорит нам о земле как о жилище; история же — о ней же как о кладбище.

Я убежден, что мы наблюдаем кончину последней большой сухопутной империи в мире уже примерно 120 лет. Начало российской дезинтеграции я бы датировал 1901 годом, когда произошла последняя аннексия царем [Российской империи] территорий в Центральной Азии. Думаю, нам следует рассматривать то, что произошло в течение последнего столетия, как серию фрагментаций и затем попыток восстановить прежнее положение дел. Полагаю, 1917 год стал причиной того, что Россия потеряла существенную часть империи. 1991-й привел к новым известным потерям. Я считаю, что грядущие события приведут к возникновению определенного числа государств: может, целых двадцати, а может, только шести или семи. В большинстве из которых – это действительно очень важно – главенствовать будут этнические русские, а не меньшинства. Предполагаю, что будут и государства меньшинств: на Урале, в Среднем Поволжье. И я точно не верю, что Россия будет эффективно контролировать Северный Кавказ. Мы увидим полную перекройку карты Евразии. И, как я часто говорю людям: не покупайте карты, покупайте акции компаний, которые печатают карты, потому что грядут изменения.

… Думаю, что судьба России больше зависит не от истории, а от географии, от геополитического положения. Скорее, география России определяет её историю, чем — наоборот.

Эту умственную заразу усугубило то, что Роберт Фиск называет «гостиничной журналистикой». Если в прежней журналистике Ливан был частью Леванта, то есть Восточного Средиземноморья, то теперь он внезапно стал частью Ближнего Востока, как будто кто-то умудрился перенести его поближе к пескам Саудовской Аравии. Остров Кипр, расположенный примерно в шестидесяти милях от моей деревни на севере Ливана, с почти идентичной кухней, верой и обычаями, внезапно сделался частью Европы (конечно, местные жители с обеих сторон подверглись соответствующей психологической обработке). Прежде черта проводилась между Средиземноморьем и не-Средиземноморьем (то есть между оливковым и сливочным маслом), а в 1970-е годы она вдруг разделила мир на Европу и не-Европу. Поскольку границу между ними обозначил ислам, никто не знал, куда отнести арабов христианского (и иудейского) вероисповедания.

Так мы извлекали из забвения, из невообразимой дали мельчайшие подробности, о которых понятия не имеет ни один географ. Ведь географов занимает только Эбро, чьи воды утоляют жажду больших городов. Но им нет дела до ручейка, что прячется в траве западнее Мотриля, — кормилец и поилец трех десятков полевых цветов.

Женщины — это учебник географии. С 16 до 22 она подобна Африке: местами девственна, местами открыта. От 22 до 35 подобна Азии: горяча и таинственна. От 35 до 45 — США: бодра и технична. От 45 до 55 подобна Европе: сплошные руины, но местами любопытно. А после 60 — Австралия: все о ней знают, но никто не хочет туда соваться.

География — слабое средство против того, что тебя гложет.

На уроке географии двоечник Сидоров пытался папиными словами объяснить, где находится Ванкувер со своей Олимпиадой.

… даже очень умные женщины бывают не сильны в географии, так как творят свой собственный мир.