Цитаты и афоризмы на любую тему — Фразочка.ру

Цитаты и афоризмы на любую тему — Фразочка.ру

Не торопись виновного казнить,
Потом не сможешь голову пришить.

Кто по закону казни лишь достоин,
Казни его, не бойся, будь спокоен.

Что касается Герберта Цукурса, то сперва он прославился, совершив в 1933-1934 годах полёт в Центральную Африку на самолёте, который сам собирал в течение нескольких лет. <…> В 1941 году отважный покоритель неба, обуреваемый непомерным тщеславием, становится правой рукой главного палача Латвии Виктора Арайса и фактическим «хозяином» Рижского гетто. Это он во время расстрелов кричал: «Дайте мне напиться крови!» Это он разъезжал по гетто в открытом автомобиле и стрелял во всех встречных евреев, ликуя, когда попадал. Это его в Риге прозвали «палачом еврейских детей». Возмездие нашло Цукурса в 1965 году в Южной Америке. Не добившись официальной выдачи карателя, агенты израильской разведки Моссад привели приговор в исполнение. Это была одна из самых блистательных операций спецслужб Израиля. Вот такие герои сейчас популярны в Латвии. <…> И вот представьте себе ситуацию — вы приезжаете в столицу Латвии Ригу, замечательный старинный европейский город. В каждом сувенирном киоске вы можете увидеть почтовый конверт, на котором красуется изображение Герберта Цукурса, военного преступника и карателя. А венчает его портрет такая надпись: «Латыш, когда тебе будет трудно, помни, что Герберту Цукурсу было еще труднее!»

Согласно сведениям журналиста-свидетеля, Мата Хари, знаменитая экзотическая танцовщица, которая занималась шпионажем во время Первой мировой войны, отказалась надеть повязку на глаза, когда в 1917 году французы вели её на расстрел.

— Мне обязательно это надевать?  — спросила Мата Хари своего адвоката, как только увидела повязку.

— Если мадам не хочет, это ничего ничего не изменит,  — ответил офицер, поспешно отворачиваясь.

Мату Хари не стали связывать и надевать повязку ей на глаза. Она смотрела своим мучителям прямо в лицо, когда священник, монахини и юрист отошли в сторону.

— Доброе утро, сэр, меня зовут Трупер. Сегодня — я ваш палач, сэр. Не волнуйтесь, сэр, я повесил сотни людей, так что вскоре мы с вами расстанемся.

— Это меня и беспокоит.

Как при объявлении смертного приговора Светлогуб не мог понять всего значения того, что объявлялось ему, так и теперь он не мог обнять всего значения предстоящей минуты и с удивлением смотрел на палача, поспешно, ловко и озабоченно исполняющего свое ужасное дело. Лицо палача было самое обыкновенное лицо русского рабочего человека, не злое, но сосредоточенное, какое бывает у людей, старающихся как можно точнее исполнить нужное и сложное дело. <…> Он подвинулся к виселице и, невольно окинув взглядом ряды солдат и пестрых зрителей, ещё раз подумал: «Зачем, зачем они делают это?» И ему стало жалко и их и себя, и слёзы выступили ему на глаза.

— И не жалко тебе меня? — сказал он, уловив взгляд бойких серых глаз палача.

Палач на минуту остановился. Лицо его вдруг сделалось злое.

— Ну вас! Разговаривать! — пробормотал он и быстро нагнулся к полу, где лежала его поддевка и какое-то полотно, и, ловким движением обеих рук сзади обняв Светлогуба, накинул ему на голову холстинный мешок и поспешно обдёрнул его до половины спины и груди.

Тот, кто идет по живописной местности к эшафоту, не смотрит на цветы, улыбающиеся ему по пути. Он думает о топоре и плахе, о страшном ударе, сокрушающем кости и жилы, и о могиле в конце пути.

«Из одного креста можно было бы сделать две виселицы», — с презрением сказал специалист.

Вечная мечта палача: комплимент приговоренного за качество казни.