— Где ты? Что стряслось? — Я около Седьмой и Одиннадцатой улиц, на углу Стрейлендавеню и какой-то улицы. Я… Кэй, я ушла…

— Где ты? Что стряслось?

— Я около Седьмой и Одиннадцатой улиц, на углу Стрейлендавеню и какой-то улицы. Я… Кэй, я ушла от Тома.

Кэй быстро взволнованно закричала в трубку:

— Прекрасно! Наконец-то! Ура! Я приеду за тобой! Сукин сын! Кусок дерьма! Я сейчас приеду за тобой в своем чертовом «Мерседесе»! Я найму оркестр! Я…

— Я возьму такси <…> Но тебе придется заплатить по счетчику. У меня совсем нет денег. Ни цента.

— Я дам этому ублюдку пять баксов на чай, — прокричала Кэй. — Это, мать твою, самая лучшая новость после отставки Никсона! Сейчас мы с тобой, девочка моя, пропустим рюмочку-другую и… — Она замолчала, и когда снова заговорила, ее голос был совершенно серьезен. В нем было столько доброты и любви, что Беверли чуть не расплакалась.

— Слава Богу, ты наконец-то решилась, Бев. Слава Богу.