Цитаты и афоризмы на любую тему — Фразочка.ру
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой.
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются с тобой.
If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings — nor loose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much.
Я то бледна, то вспыхну вдруг
До кончиков волос.
Краснеют щеки у меня,
А часто даже нос.
У ней же краски на лице
Где надо, там лежат:
Румянец прочен ведь у той,
Кому под пятьдесят.
(Я не могу сдержать стыда,
И красит он без спроса
Меня до кончиков ногтей,
А то и кончик носа;
Она ж, где надо, там бела
И там красна, где надо:
Румянец ветрен, но верна
Под пятьдесят помада.)
I cannot check my girlish blush,
My color comes and goes;
I redden to my finger-tips,
And sometimes to my nose.
But She is white where white should be,
And red where red should shine.
The blush that flies at seventeen
Is fixed at forty-nine.
Я не могу себя подать,
Всегда я так скромна!
О, если б только я могла
Смеяться, как она,
И петь все то, что я хочу, —
Не то, что мне велят!
Но мне всего семнадцать лет,
А ей — под пятьдесят.
(Эх, мне бы цвет Ее лица,
Могла б я без заботы
Мурлыкать милый пустячок,
А не мусолить ноты.
Она острит, а я скучна,
Сижу, потупя взгляд.
Ну, как назло, семнадцать мне,
А Ей под пятьдесят.)
I wish I had Her constant cheek;
I wish that I could sing
All sorts of funny little songs,
Not quite the proper thing.
I’m very gauche and very shy,
Her jokes aren’t in my line;
And, worst of all, I’m seventeen
While She is forty-nine.
Вниманья молодых людей
Не привлекаю я,
А с ней танцуют те, кто ей
Годятся в сыновья.
Берём мы рикшу — так за ним
Тут каждый сбегать рад:
Ведь мне всего семнадцать лет,
А ей — под пятьдесят.
Вокруг Нее теснится;
Глядят влюбленно, хоть Она
Им в бабушки годится.
К ее коляске — не к моей —
Пристроиться спешат;
Все почему? Семнадцать мне,
А Ей под пятьдесят.)
The young men come, the young men go
Each pink and white and neat,
She’s older than their mothers, but
They grovel at Her feet.
They walk beside Her ‘rickshaw wheels —
None ever walk by mine;
And that’s because I’m seventeen
And She is foty-nine.
Но ей не вечно танцевать!
Года возьмут своё!
Толпы поклонников уже
Не будет у неё!
И отыграюсь я тогда,
Пленяя всех подряд:
Ей будет восемьдесят два
А мне — под пятьдесят.
(Но не всегда ж ей быть такой!
Ее потянет на покой,
Мне светит будущего луч,
Я рассуждаю просто:
Скорей бы мне под пятьдесят,
Чтоб ей под… девяносто.)
But even She must older grow
And end Her dancing days,
She can’t go on forever so
At concerts, balls and plays.
One ray of priceless hope I see
Before my footsteps shine;
Just think, that She’ll be eighty-one
When I am forty-nine.
Своих любовников она
Мальчишками зовёт,
И к ней всегда мужчины льнут
Ко мне никто не льнёт.
И как бы ни оделась я
На бал, на маскарад,
Я все одна… Скорей бы мне
Уж было пятьдесят!
(Она зовет меня «мой друг»,
«Мой ангелок», «родная»,
Но я в тени, всегда в тени
Из-за Нее, я знаю;
Знакомит с «бывшим» со своим,
А он вот-вот умрет:
Еще бы, Ей нужны юнцы,
А мне наоборот!..)
She calls me «darling,» «pet,» and «dear,»
And «sweet retiring maid».
I’m always at the back, I know,
She puts me in the shade.
She introduces me to men,
«Cast» lovers, I opine,
For sixty takes to seventeen,
Nineteen to foty-nine.
Она добра ко мне, но я
При ней в тени всегда.
Она с мужчинами меня
Знакомит иногда.
Но разговаривать со мной
Лишь старики хотят,
А молодые рвутся к ней —
Ведь ей под пятьдесят!
(Она в седло — они за ней
[Зовет их «Сердцееды»],
А я скачу себе одна.
С утра и до обеда
Увы! — не пригласят.
О Боже мой, ну почему
Не мне под пятьдесят!)
She rides with half a dozen men,
[She calls them «boys» and «mashers»]
I trot along the Mall alone;
My prettiest frocks and sashes
Don’t help to fill my programme-card,
And vainly I repine
From ten to two A.M. Ah me!
Would I were forty-nine!
Я езжу в оперу, на бал —
И все-то ни к чему:
Я все одна, и до меняНет дела никому.
Совсем не мне, а только ей
Все фимиам кадят.
Затем, что мне семнадцать лет,
А ей — под пятьдесят.
(Зачем же в гости я хожу,
Попасть на бал стараюсь?
Я там как дурочка сижу,
Беспечной притворяюсь.
Он мой по праву, фимиам,
Но только Ей и льстят:
Еще бы, мне семнадцать лет,
А Ей под пятьдесят.)
I go to concert, party, ball —
What profit is in these?
I sit alone against the wall
And strive to look at ease.
The incense that is mine by right
They burn before her shrine;
And that’s because I’m seventeen
And She is forty-nine.
Днем-все-мы-тут — и не так уж тяжело,
Но-чуть-лег-мрак — снова только каблуки.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Я-шел-сквозь-ад — шесть недель, и я клянусь,
Там-нет-ни-тьмы — ни жаровен, ни чертей,
Но-пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
Taint—so—bad—by—day because o’ company,
But night—brings—long—strings—o’ forty thousand million
Boots—boots—boots—boots—movin’ up an’ down again.
There’s no discharge in the war!
I—’ave—marched—six—weeks in ‘Ell an’ certify
It—is—not—fire—devils, dark, or anything,
But boots—boots—boots—boots—movin’ up an’ down again,
An’ there’s no discharge in the war!
Счет-счет-счет-счет — пулям в кушаке веди,
Чуть-сон-взял-верх — задние тебя сомнут.
(Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Для-нас-все-вздор — голод, жажда, длинный путь,
Но-нет-нет-нет — хуже, чем всегда одно, —
Пыль-пыль-пыль-пыль — от шагающих сапог,
И отпуска нет на войне!
Count—count—count—count—the bullets in the bandoliers.
If—your—eyes—drop—they will get atop o’ you!
(Boots—boots—boots—boots—movin’ up an’ down again) —
There’s no discharge in the war!
We—can—stick—out—’unger, thirst, an’ weariness,
But—not—not—not—not the chronic sight of ’em —
Boot—boots—boots—boots—movin’ up an’ down again,
An’ there’s no discharge in the war!